Люди сняли маски и массово двинули на спортивные площадки и пляжи, в парки, игнорируя предостережения эпидемиологов. И врачи в Иркутской области решились на крайнюю меру - они пустили в инфекционные госпитали и отделения журналистов, чтобы показать, что такое на самом деле?COVID-19.?Корреспондент "Российской газеты" вместе со своими коллегами отправилась в красную зону Городской клинической больницы №1.
Сегодня на базе этой крупнейшей многопрофильной больницы Иркутска развернуты ковидный и провизорный госпитали и отделение для пациентов с пневмонией. В каждом - реанимация и палаты с кислородной поддержкой, плюс кислородные концентраторы, собранные отовсюду.
Все койки заняты, даже резервные. Кислородная станция, одна из самых современных, работает на пределе: за последние несколько недель больница израсходовала годовой запас кислорода - восемь тонн.
Вход в красную зону11.25. На входе в красную?зону нас встречают медсестры Наталья Ерошева и Валентина Селянкина. Привычными отточенными движениями проверяют нашу экипировку: правильно ли надеты комбинезоны, бахилы, маски и очки. Стараемся соответствовать - все-таки не первый раз.
Медсестры одобрительно кивают, помогают натянуть вторую пару перчаток и заботливо заклеивают малярным скотчем все зазоры между очками, маской и капюшоном. Дают каждому по маркеру, выстраивают "паровозиком" - пишите, кто вы такие. Выводим крупно: оператор Паша, фотограф Женя и "Российская газета" во всю мою спину. Ставим автографы в журнале с указанием времени входа - 12.05.?Нас сопровождает врач-эпидемиолог Андрей Калашников.
Не убереглись12.05. Заходим в палату. Она двухместная, совсем крохотная. Супруги Гавриловы - Александр Васильевич и Людмила Антоновна - коротают здесь вторую неделю. Ждут выписки, хотя о выздоровлении говорить еще рано: пару раз во время разговора глава семьи тянется к прозрачной трубочке и делает несколько глубоких вдохов.
- Доктор сказал:?как одышка появляется - дышать кислородом, - объясняет он. - Знаете, очень хорошие люди здесь работают. Как уж им трудно, а они все делают, чтобы мы выздоровели.
На посту в коридоре сидит доктор, заполняет процедурные листы. У него на спине написано "врач Эмиль Гамлетович". Это и есть лечащий врач Гавриловых.
- Завтра придут результаты КТ, мазок. Надеюсь, на этой неделе мы расстанемся, - он машет Гавриловым рукой. - Но у меня в отделении еще 15 пациентов, и далеко не все идут на поправку.
- Сегодня 12-й день моего контакта с родными. Молюсь, чтобы никто из них не заразился, - переживает соседка Гавриловых Наталья Мишарина. - Первые мазки были отрицательными, но все равно тревожусь.
Наталья Петровна - сама врач. Говорит, что всегда и везде ходила в маске, соблюдала все правила гигиены, избегала многолюдных мест. Но не убереглась.
- Я думаю, что это общественный транспорт? Люди ведут себя крайне безответственно. И вот результат - госпиталь переполнен. А болеют очень тяжело. Сочувствую коллегам - им сложнее всего?
Медсестра Анна Бащенко разносит по палатам таблетки. Проскальзываем следом. Тут лежат трое: двое совсем молодых парней и мужчина лет 50.
- Да я ж вообще дома сидел на самоизоляции, никуда не выходил, - горячится Евгений Хушев. - А тут теща приболела, ей 97 лет. Я давай ее по больницам возить, вот и довозился. Всех - тещу, жену, меня - вот сюда доставили на скорой помощи, в три часа ночи забрали из дома.
- А я, вообще-то, не верил, что этот вирус реально существует. И плевал на маску, - говорит его сосед по палате. - Раньше плевал. Сейчас я любому в двух словах объясню, что к чему.
В следующую палату заходим вместе с медсестрой Верой - она тащит штатив и препараты в шприцах.
У ее пациента, Николая Николаевича, температура под сорок и слабость. Его пару дней назад перевели в палату из реанимации.
- Вы у нас молодец, - ласково приговаривает Верочка и вводит уверенным движением иглу в вену. - Водичку пьете? Надо пить.
Николай Николаевич послушно делает пару глотков. Он хочет выздороветь и уехать на дачу - там, говорит, цветут пионы и картошку надо окучивать. Оба его соседа по палате сегодня выписываются.
- Ты, дядя Коля, не только пей, но и закусывай, - шутят они. - Кормят тут отлично! Чтобы в обед супа хлебнул за нас с Серегой!
В центре шторма12.20. Врач-реаниматолог Ольга Шевченко гостям, похоже, совсем не рада.
- Какие комментарии? Какие фото? Вы понимаете вообще, куда пришли?!
Андрей Калашников произносит что-то примирительное - из-за респиратора слов не разобрать, но суровая доктор смягчается, и мы заходим. Оператор Павел Рютин опускает камеру сразу: ему ясно, что даже если лица "замозаить", в эфир эти кадры не пойдут.?Фотограф Евгений Козырев пытается найти нужный ракурс, но через несколько минут тоже оставляет попытки.
В двух шагах от нас на койке хрипит мужчина. Трубки ИВЛ входят в него через горло (трахеостома), с уголка рта стекла и запеклась бурая струйка крови. Грудь мерно поднимается-опускается - вместо легких воздух качает машина. На соседней кровати женщина, лежит в забытьи. Глаза закрыты, лицо отечное.
- Сейчас в этой реанимации четверо в крайне тяжелом состоянии, - сообщает Ольга Шевченко. - У всех сопутствующие заболевания: диабет, почечная недостаточность, ИБС. Всю необходимую помощь мы оказываем. Когда состояние больных стабилизируется, переводим в палаты. Освободившиеся места не пустуют - почти сразу переводят или привозят тяжелых.
Андрей Калашников решительно выводит нас из этого ада, сверкающего белым кафелем и звучащего хрипом ИВЛ. "Пойдемте лучше на КТ", - предлагает он.
Оператор Паша пытается под комбинезоном поймать штаны. У меня по спине тоже течет - пижама мокрая насквозь, в бахилах хлюпает.
Врач-рентгенолог Алексей Малявый сидит в своей полутемной вотчине и описывает снимки легких.
- Вот смотрите, как выглядит "матовое стекло" - инфильтрация легких, пораженных вирусом, - кивает он на монитор. - Вот это не так уж плохо, 25 процентов. Если человек молодой, то в принципе может и компенсироваться со временем. А если не лечить, то? Ну, сами понимаете.
Алексей снова погружается в свои документы, не обращая внимания на фотографа и оператора, кружащих вокруг. Ему надо успеть отписать 70 снимков - раньше почти столько было в месяц. За стеклами маски видны красные глаза. Но Алексей не покинет рабочего места, пока не сделает все. Завтра будет новая порция.
Где ваши маски?13.35. Покидаем красную зону. Сначала нас обдают дезинфекантом из опрыскивателя. Затем повторяем за Андреем каждое движение: снять первую пару перчаток, окунуть руки в раствор, снять маску и респиратор, снова руки в раствор, салфетки, спирт, очки, снова раствор? Паша и Женя обрабатывают аппаратуру, кладут в шкаф для дезинфекции.
"Это просто?", - обрывает сам себя на полуслове Евгений. Журналист Инесса Шайн протягивает мне пакет с пижамой: можно выжимать.
В сотый раз моем руки, протираем на хлюпающих раствором тряпках ноги и, наконец, выходим.
А куда первым делом бегут медики, выйдя из красной зоны? Маршрут у всех один: туалет - окно - душ. А потом - к телефону.
Позвонить родным, сообщить, что все нормально, что вышли, теперь отдыхают. Хотя на самом деле - снова работать, только в чистой зоне, или мчаться по звонку назад, к пациентам. Есть всего несколько минут, чтобы?посидеть в тишине, наедине со своими мыслями, полистать в телефоне фотографии. Это все, что они могут позволить.
Каждый из медиков жестко соблюдает режим самоизоляции: не возвращается домой, не обнимает близких, не видится с детьми? Все ради того, чтобы как можно скорее закрыть двери красной зоны за последним пациентом. И за собой.
А мы возвращаемся в "остальной мир". Светит солнце, бликует на стеклах машин и витринах. Город живет в привычном ритме. Глядя на автобусную остановку, полную народа (в масках - единицы!), врач-эпидемиолог Андрей Калашников сердито хмыкает.
Ковидные койки не пустуютЛюбовь Михайловна Лялина, главврач Городской клинической больницы №1, одновременно говорит сразу по двум мобильным. Отдает указания подчиненным и успевает перекинуться парой слов со мной.
- Заходи скорей, что там? Документы на выписку? Сейчас, сейчас, - двигает к себе здоровенную стопу бумаг, берет ручку, но тут снова звонит мобильный: Отрицательный?! Ну вот, молодцом!"
Мне: "Это у меня амбулаторные пациенты, консультирую по телефону. Надо бы вечерком забежать, посмотреть".
И в это время из динамика доносятся звуки штаба:
- Первая городская? Слышите нас?
- На связи.
- Как обстановка?
- Напряженно. Больных много, жара, тяжело. СИЗы нужны очень. У меня в сутки 280 комплектов уходит.
Приходит секретарь, забирает бумаги - молча.
Снова звонят телефоны. Лялина отвечает односложно и туда, и сюда, успевает призвать коллег на совет: "Ирина Анатольевна, голубушка, посчитай, сколько нам надо на неделю СИЗОв..."
В трубку, сердито: "Не могу! Все занято!"
Мне: "Хотят, чтобы мы еще 10 человек взяли. Куда, куда?!"
Снова взрывается мобильный: "Передачи принимаем до семи вечера? Подождем, до восьми, до девяти подождем. Воды обязательно принесите, пить нужно".
Мне: "Ночная смена заходить будет - и передадут. Больному важно, чтобы были передачи. Значит, ждут, беспокоятся?
- А что, бывает и по-другому?
- Да вот только вчера разговор у нас с одними родственниками был: говорят, некогда им, вы сами ему воды купите!
- И?
- А что - и? Купила. Сказала - родные передали.
Прибегает старшая медсестра, докладывает, что отвар шиповника теперь будут разливать в ПЭТ-тару, спасибо добровольцам. Лялина одобрительно кивает. "Нет аппетита у больных, а силы нужны, - объясняет она. - Добавляем шиповник в компот - тут и витамины, и микроэлементы, и глюкоза, и жидкость".
Звонят из минздрава, объясняют что-то про поставки СИЗов. Главварач сердится: "Я не могу ждать! Как я больных брошу на сутки? У меня же и инфаркты, и инсульты! Назначения, процедуры выполнить надо? Анализы забрать надо? Кардиограмму сделать надо? Ну вот, а вы спрашиваете, почему такой расход".